В ночь на восьмое августа я была дома вместе с дочерью и свекровью, сын был на посту. Мы вскочили в 12 часов ночи, когда раздался взрыв, и побежали в подвал. Убежище только называлось убежищем. Из окон мы видели, как проезжали грузинские танки. Они, не щадя никого, бомбили всё вокруг, кричали как сумасшедшие, выражались матом... Страшно повторить то, о чем они говорили. Это было невыносимо.
Я переживала за сына, не знала, где он, что с ним. Видя поведение озлобленных грузинских солдат, я думала, что никогда больше не увижу его живым.
Убивать нас было для них развлечением, игрой.
Над нами пролетали грузинские самолёты, а нам казалось, что наконец-то нам на помощь пришли российские солдаты, единственная надежда была на них.
Нельзя не отметить героизм наших ребят, силами которых мы отстояли нашу землю в первые сутки войны. Слава богу, затем подоспела и российская армия.
Сейчас прошло уже почти три года, но я помню всё в деталях, каждое вздрагивание моих близких при взрыве, каждый шорох, страх, запах смерти.
Забывать нельзя, нужно помнить, чтобы ценить всё то, что у нас есть.
Ванда Кабисова: В ночь с 7 на 8 августа 2008 года на нас, как град, посыпались пули и снаряды. Взрывы раздавались со всех сторон. Мы уже не знали, куда деваться. Спустились в подвал, просидели там до 7 часов утра. Как только поднялись из подвала, сразу раздался страшный шум, мы толком не поняли, что случилось, от взрыва оглохли уши, не знали куда деться. В наш дом попало сразу три ракеты установки «Град». Мы не могли начать тушить пожар, потому что все вокруг взрывалось. Наш дом полностью сгорел вместе со всем, что там было, мы не смогли захватить даже фотографию моего покойного брата. Мы убежали и спрятались в подвале магазина, который расположен на улице рядом с нашим домом. Мы не знали, что происходит, думали, что все успокоится, потому что до этого грузинский президент Саакашвили лично выступал по телевидению и сказал, что будет вести переговоры, он официально заявил, что стрельбы не будет. Люди все расслабились, успокоились. Грузины воспользовались этим и ворвались в город, начали бомбить, раздавались такие взрывы, что просто не описать. Бомбили с воздуха, танки по улицам ездили с такой уверенностью, стреляли в дома и в людей. Возле нашего дома находится воинская часть миротворцев, грузины стреляли именно в воинскую часть, в миротворцев. Они гнали танки по нашим улицам и кричали по-грузински какие-то слова, стреляли по домам, бросали гранаты в подвалы и окна. Такой ужасной войны даже в кино не бывает, они стреляли в машины скорой помощи, добивали больных и раненых.
Габуева Этери Ильинична, 1934 г.р., жительница Цхинвал: В августе 2008 года из-за постоянного обстрела Цхинвала со стороны Грузии нам пришлось отправить детей во Владикавказ. Сама я осталась в городе с дочерью и супругом.
В ночь с 7 на 8 августа раздались сильные взрывы. Было уже ясно, что это - начало войны. Когда ждать конца, нам было неизвестно. От взрывной волны появился некий гул в ушах, разбились все стекла в доме. Нам пришлось нелегко, хуже, чем при первой войне (1992 год). В эту ночь грузинские самолёты сбрасывали бомбы, они со свистом падали на наши дома. В свои уже не молодые годы я думала, что пережила все ужасные времена в своей жизни, однако это было только начало. Наш подвал не подходит под бомбоубежище, и в случае взрыва мы бы оттуда не смогли выбраться. Боясь туда спускаться, мы решили остаться на нижнем этаже нашего дома, с надеждой, что сможем выжить. Несмотря на постоянные обстрелы, война началась очень неожиданно. Мы не успели даже запастись водой и хлебом, хотя в этот момент это было второстепенно.
За 20 лет я привыкла к обстрелам, но эта война была настолько страшной, что я не думала уже ни о чем. Мне оставалось лишь молить Бога о милости и спасении жизни близких мне людей.
Когда раздался взрыв мины и наш дом задрожал, я думала, что всё, сейчас наш дом рухнет, но мина попала на соседний дом. Оттуда выскочила с криками о помощи соседка. Она кое-как под обстрелом смогла перебраться через забор к нам, и мы её приютили, так как ей некуда было больше идти. Мы сидели в этой пыльной комнате на полу и ждали, сами не понимали чего. То ли конца войны, то ли собственной смерти, которая была всё ближе и ближе. Казалось, что время остановилось, не было возможности даже кого-то просить о помощи. Сидя в темной комнате, мы даже боялись зажечь свечу - этим мы бы просто обрекли себя на смерть. Я хоть уже и стара и видела немало за свои годы, но эта война добила меня. К тому же, сколько бы ни было человеку, самое главное, что у него есть - это его жизнь, которую никто не имеет права отнимать.
