умственные способности, усилия и энергию надо направить на улучшение отношений с Россией, а не на то, чтобы слово "оккупация" попало бы в документы тех или иных организаций". По его словам, решение насущных для Грузии вопросов, в том числе территориальной целостности, "зависит от желания России". "Все считаются с Россией, даже если лидеры некоторых стран это открыто не показывают", - объяснил Шеварднадзе, который считает себя самого "белым лисом", а свою политику - куда более хитрой, чем у нынешних властей. "У меня были отличные отношения с президентами США и России. Когда США стали обучать наши войска, я в Алма-Ате встретил Путина и попросил его не обращать на этот факт внимания, потому что в Грузии никогда бы не было американских баз. Он это воспринял нормально. Потом встретились в Сочи по его просьбе. Поезд ходил от Сочи до Сухуми, и он просил, чтобы этот поезд доходил до Самтредиа. По этому пути Россия связалась бы с Тбилиси, Баку, всем Кавказом. Я согласился и попросил вернуть беженцев в Гальский район. На это он согласился без всякой торговли. Защитой их безопасности Путин узаконил возвращение в Гали гальцев. Когда ты маленькая страна, надо стараться сохранять нормальные отношения с другими странами. В мое время у нас были нормальные отношения и с США, и с Россией", - сказал Шеварднадзе в одном из недавних интервью. На склоне лет он становится все более и более откровенным в беседах с журналистами. Теперь он делится с ними такими подробностями, которые в конце 90-х годов могли бы спровоцировать нешуточный скандал. Например, не так давно Эдуард Амвросиевич признался в том, что фактически не контролировал ситуацию в 1992 году, когда началась абхазская война. "Одной из ошибок я считаю ввод войск в Абхазию под командованием Китовани. Он был командиром гвардии и не подчинялся мне. Был государственный совет, а не парламент. Когда ты не главнокомандующий, гвардия не подчиняется тебе. Трудно, если он не твой человек и не верен тебе. Когда Китовани подошел к Сухуми, тогдашний президент России Ельцин, который отдыхал в Сочи, позвонил и сказал мне: "Не ошибитесь, нельзя входить в Сухуми, там стоит наш батальон, и вход туда будет означать начало российско-грузинской войны". Я связался с Китовани, второй раз запретил войти в Сухуми. Он все равно вошел, разгромил пол-Сухуми, принес мне флаг и бросил в ноги. Много было такого. Не должен был я посылать туда ни Китовани, ни Сигуа. Я считаю это моей ошибкой. Надо было мне ехать в Сухуми. Ардзинба не стал бы прятаться от меня, в свое время он приезжал в Тбилиси, у нас были довольно нормальные отношения. Я бы не допустил, чтобы наши войска вошли в Сухуми", - сказал бывший грузинский президент. Будучи главой государства, Шеварднадзе окружил здание своей канцелярии огромным забором - он никогда не был доступным для СМИ президентом. Но теперь с ним может здороваться за руку корреспондент любой, даже самой захудалой газетки. За поразительную откровенность пресса платит ему своим интересом, хотя он, по общему мнению журналистов, уже рассказал все, что мог. Шеварднадзе, которого Грузия в начале 2004 года ненавидела, теперь вызывает снисходительно-ироничное отношение: стар, часто забывает о том, что говорил пять минут назад, и не может жить без внимания публики.