Адвокат не стал обжаловать постановление об обвинении, хотя имеет на это право по УПК. Просто практика показывает, что такие жалобы суды не удовлетворяют. "Сейчас следствие не закончилось. Возможно, мы получим поддержку суда. Но это вопрос будущего", - отметил защитник Амирова.
Пока же ситуация с его подзащитным только подрывает доверие людей к органам власти. Помимо того что сдавшегося боевика собираются судить по статье, от которой его освобождает УК, его права еще и неоднократно нарушались во время следствия. Его допрашивали в отсутствие адвоката, к нему без ведома следователя наведывались сотрудники МВД и ФСБ. Хорошо хоть, в СИЗО не подсылали бывших коллег по банде, как это было с одним из арестованных в Дагестане. В отдел полиции, где его держали, "явились вооруженные "лесные", "вежливо поговорили" с бывшим соратником и спокойно ушли", как сообщил Кадиев. "Кто после этого всего сдастся и добровольно покинет ряды НВФ?" - задал он риторический вопрос.
Читайте также: Дагестанцы получают трупы без претензий
Более эффективной работа по реабилитации бывших членов НВФ была в Чечне, после двух чеченских кампаний. Но там боевики спускались с гор под личные гарантии Ахмада, а потом и Рамзана Кадыровых. Эти люди переходили на сторону чеченского МВД и сражались с террористами, кровью смывая свои прежние преступления. Но они становились чем-то вроде личной гвардии Кадыровых. Представить подобные вооруженные формирования у Магомедсалама Магомедова трудно. Как отмечает эксперт по Кавказу Николай Силаев, в Дагестане все же худо-бедно действуют государственные институты, и нет необходимости подчинять всю республику воле одного доверенного человека.
Дагестанская комиссия по адаптации за полтора года работы вернула к мирной жизни 30 человек. Это капля в море, особенно если учесть, что следствие отправляет их адаптироваться на нары, а по возвращении они снова могут уйти в горы - мстить за обман.
Методы работы самой комиссии ограничены. В переговорах с боевиками во время спецопераций они участвуют только по желанию силовиков, ибо те, по закону о КТО, не обязаны ни звать посредников, ни вообще вести задушевные беседы с вооруженными бандитами. Да и небезопасно привлекать гражданских лиц, как показала июльская спецоперация в Альбурикенте, когда одна из пособниц боевиков вышла сдаваться и совершила самоподрыв.
В других республиках подобные комиссии также малоэффективны. Считается, что входящие в них люди не пользуются авторитетом у населения, да и не обладают полномочиями раздавать гарантии сдающимся боевикам. Поэтому возникла идея создать федеральную комиссию. Но силовики раскритиковали ее на специальном заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте России 10 июля. Борцы с террором морально не готовы сотрудничать с гражданскими организациями.
Значит ли это, что дагестанскую комиссию и созданные по ее образцу такие же структуры в других северокавказских республиках следует упразднить? Расул Кадиев уверен, что нет. "Комиссия должна работать. Но она нуждается в серьезной реформе. Кроме того, если комиссия будет использоваться как единственный инструмент в борьбе с терроризмом, тогда этот инструмент будет бесполезен. Она может применяться только комплексно с другими инструментами правового и процессуального характера, такими как амнистия, соответствующая процессуальная и уголовная политика в отношении лиц, которые сдались".
