В Северной Осетии нет сел, закрытых для кого бы то ни было, заявили республиканские власти в ответ на требование ингушского лидера Юнус-Бека Евкурова пустить домой беженцев. Тем не менее свободно приехать на постоянное место жительства в Октябрьское, Ир и Камбилеевку ингуши не могут без согласия бывших соседей. А Южный, Терк и Чернореченское и вовсе считаются закрытыми как водозаборная зона.
Башня Дружбы, недавно построенная в одном из североосетинских ущелий кавказской молодежью, в том числе и ингушами, увы, не означает, что все проблемы между осетинами и ингушами решены. Пригородный район, от которого фактически уже отказались ингушские власти, очертив границы своих муниципальных образований, все еще остается яблоком раздора. Иначе и быть не может, так как в Ингушетии до сих пор добиваются возвращения в покинутые 20 лет назад дома около полутора тысяч беженцев.
Обычно уступчивый в осетинских вопросах глава республики Юнус-Бек Евкуров напомнил об этих людях в интервью газете "Известия", заявив, что пора бы Владикавказу открыть закрытые для ингушей села. В ответ пресс-служба правительства Северной Осетии-Алании объявила: в республике нет "закрытых населенных пунктов ни для ингушей, ни для представителей каких-либо других национальностей". И вообще, "вся территория бывшего конфликта является площадкой устойчивого и планомерного восстановления добрососедства".
Устами руководителя пресс-службы Теймураза Мамсурова только бы мед пить. На деле ингуши действительно не могут вернуться в несколько населенных пунктов. Села Терк и Чернореченское, а также поселок Южный закрыты, так как считаются водозаборной зоной Владикавказа. Они уже не относятся к Пригородному району, а входят в городской округ столицы Северной Осетии. По большому счету, теперь это не отдельные населенные пункты, а часть Владикавказа, так что "закрытых населенных пунктов" действительно нет. Но о том, что проживание в Терке, Черноречье и Южном запрещено, в присутствии Руслана Парчиева, председателя ингушской общественной организации "Союз пострадавших от геноцида", на одном из форумов по вопросу вынужденных переселенцев говорил даже заместитель полпреда в СКФО Вагапов.
По данным Парчиева, за последние 4 года в Северную Осетию не переселен ни один ингуш. "Несмотря на то что имеются судебные решения, в частности, судебные решения Карабулакского районного суда о том, чтобы человеку восстановили жилье и выплатили компенсацию для того, чтобы он мог переселиться, - рассказал общественник корреспонденту "Большого Кавказа". - Несколько лет это решение не исполняется. Есть такие же решения Сунженского, Назрановского судов. Это нарушение не только конституционных прав потерпевших, но такой произвол, который трудно объяснить".
Водозаборную зону Руслан Парчиев также считает незаконной. "Это хорошая мина при плохой игре. Никакой водозаборной зоны там нет, никто ее там объявить не может, потому что у нас есть федеральный закон по установлению таких зон и отселению из них, - объяснил он свою точку зрения. - И даже если бы там была водозаборная зона, это не дает права отнимать у людей собственность. Наоборот, в те места, где есть водозаборная зона, стараются расселить людей так, чтобы они могли защищать эту зону от несанкционированных свалок, выпаса скота и других загрязнений. Есть множество федеральных документов и разъяснений правозащитников по этому поводу, есть заключение по этому поводу министерства юстиции России с подписью заместителя министра".
Есть вторая группа сел, куда ингушам вход заказан - это Ир, Октябрьское и Камбилеевка в Пригородном районе. Возвращение туда возможно только в том случае, если соседи не выскажутся против. На вопрос корреспондента "Большого Кавказа" двум осетинам из Пригородного района, завсегдатаям молодежных форумов на Машуке, был получен ответ: "У нас с соседями все хорошо, а вместе с ингушами мы жить не можем". При этом во многие другие населенные пункты ингуши возвращаются. Их численность, по статистике, сейчас лишь на 4 тысячи человек меньше, чем было до 1992 года.
Представитель осетинского общественного движения «Стыр Ныхас» («Большой Совет») Валентин Чочиев, ранее работавший в администрации Пригородного района, напомнил корреспонденту "Большого Кавказа", что после вооруженного конфликта 1992 года стороны заключили мирное соглашение, в котором были определены населенные пункты, куда могут возвращаться ингуши. Центр Пригородного района село Октябрьское и Камбилеевка не упоминались ни в документах, подписанных Аушевым и Галазовым, ни в соглашении Зязикова и Дзасохова. Эти соглашения учитывали мнение местных жителей. Именно в этих селах погибло больше всего осетин. Между ними находится кладбище с братской могилой жертв осетино-ингушского противостояния. В некоторых семьях погибли по трое человек, и боль от этих потерь жива до сих пор. Поэтому возвращение ингушей в эти населенные пункты, на взгляд Чочиева, невозможно.
"Пока не произошло народного примирения, - пояснил Чочиев. - А оно шло бы быстрее, если бы была дана правовая и политическая оценка агрессии 92-го года. Так, чтобы она была независимой от интересов осетин или ингушей. Все точки над "и" надо расставить и довести это до народа, обсудить это на сходах, в прессе, на телевидении. Что есть такие экстремисты, назвать их пофамильно, если были ингуши, назвать их, если были осетины - тоже назвать. И тогда пойдет процесс взаимопонимания".
Ингушская сторона тоже добивается правовой оценки осетинского конфликта. Но почему-то федеральная власть давать ее не торопится, оставляя осетин и ингушей в положении тлеющей междоусобицы.
