При полномочном представителе президента в Северо-Кавказском федеральном округе планируется создать медиа-структуру, деятельность которой будет направлена на борьбу с пропагандой исламского радикализма. При помощи так называемой контрпропаганды чиновники намерены выиграть информационную войну против боевиков. А в то время как федеральные власти только начинают действовать, в самом регионе есть те, кто может похвастаться реальными успехами в противодействии экстремизму.
Ризвана Курбанова только избрали депутатом Госдумы, и в здании на Охотном ряду у него пока нет своего кабинета. В Махачкале Курбанов был первым вице-премьером правительства Дагестана, курировал силовой блок и, по мнению многих экспертов, являлся одной из самых влиятельных фигур в республике. В ноябре 2010 года по его инициативе была создана комиссия по адаптации бывших боевиков при президенте Дагестана. В нее вошли представители Духовного управления мусульман, адвокатской палаты, силовиков, а так же многие другие структуры. Похоже, эта комиссия - любимое детище Курбанова.
Корреспондент GTimes встретился с Ризваном Курбановым, чтобы поговорить о работе комиссии и о том, почему в Дагестане люди уходят в лес.
-Почему так много людей, в первую очередь молодежь, оказывается в подполье?
-Религиозная пропаганда, разумеется, главная причина. Когда мы только начинали работу этой комиссии, мы поставили перед собой задачу разобраться в этом. И поняли, что адепты этой идеологии используют неграмотность людей в религиозных вопросах. Очень легко запутать идеями о джихаде, нетрудно убедить, что быть шахидом - это высшая благодать, какая только может быть для мусульманина. Поэтому главная цель работы нашей комиссии - даже не вызволение людей из леса, а работа с теми, кто еще туда не ушел и кого можно удержать от этого шага.
На своем планшете Курбанов показывает нам видео с боевиками в главной роли. Сначала они в лесах, потом в Махачкале, на заседании той самой комиссии. Сначала мы видим гордые лица и пафосные речи, на неплохом, кстати, русском языке. Потом на экране появляются они же - только уже в качестве кающихся, что-то невнятно говорящих людей. Одна особенность: большинство людей, кого мы увидели на роликах - молодые, почти дети. Вот, например, стоит с автоматом наперевес улыбающийся 17-летний пацан с совсем юным лицом. Он, кстати, из леса пока не вышел. Некоторые другие, прошедшие через комиссию по адаптации, уже дома.
Ризван Курбанов определяет функцию этой комиссии как канал, с помощью которого боевики могут вернуться к нормальной жизни. Иной выход, по его словам - на тот свет в качестве жертв спецопераций силовиков. В Дагестане - практически гражданская война. И на войне - как на войне. Курбанов тоже на линии фронта. Те, кто находится в лесах, либо кладут заявление в комиссию по адаптации, либо становятся врагами со всеми вытекающими.
- Насколько успешна работа комиссии?
Если даже не углубляться в цифры, то можно сказать, что этот титанический труд приносит свои плоды. Под гарантии комиссии были случаи, когда боевики сдавались прямо во время спецопераций, когда прямо из леса люди шли в здание правительства, в комиссию. Всего на данный момент около пятидесяти человек прошли через нас, я не знаю, много это или мало, но это результат всего за год работы. Много будет тогда, когда в лесу не останется ни одного человека.
В соответствии с законом, боевик, покинувший незаконные вооруженные формирования и сдавший оружие, освобождается от уголовной ответственности. Правда, только в том случае, если за время своего пребывания в подполье он не совершил других преступлений. Фактически есть те, кто пошел домой, а есть и такие, кто сидит в тюрьме.
-Как складывается судьба бывших боевиков, прошедших через вашу комиссию?
-В рамках комиссии есть рабочие группы, которым поручено общаться с людьми. В том городе или районе, в котором живет бывший боевик, члены рабочей группы связываются с главой администрации, со старейшинами, с общественностью и продолжают следить за их судьбой. И не только если бывший боевик на свободе, но даже если он в тюрьме. В каждом отдельном случае мы определяемся, как работать. Например, были у нас два человека, которые приехали совершать джихад из Татарстана. Когда они оказались у нас, мы поняли, что они на самом деле очень смутно разбираются в том, что такое ислам. Тогда мы решили определить их в медресе. Вы бы видели их глаза, когда они в первый раз были на комиссии, и во второй раз, через месяц. Им удалось объяснить, что их идеология сделала бы из них пушечное мясо, а ислам не призывает никого убивать.
