Действительно, революции в парламенте сопутствовала революция в умах, благодаря которой и в Тбилиси стало возможным творчество а-ля Эдуард Лимонов, Владимир Сорокин или Игорь Яркевич. Полное раскрепощение, снятие табу, вскрытие фрейдовских комплексов и вольная интерпретация мировой истории и литературы. Только взломанное постмодернистской атакой массовое сознание смогло воспринять реформы Саакашвили.
Теперь, как считает грузинский лидер, пришло время закреплять пройденное и гордиться достигнутым. А писатели-новаторы как болтали, что в голову взбредет, так и болтают. В прошлом году один из членов международного Пен-клуба Ираклий Какабадзе устроил с друзьями пикет под вывеской "Улица Буша" и читал там стихи про "легавых". Сейчас Бурчуладзе обозвал добропорядочных кутаисцев новой формации "ворами" да "суками". А ведь служители муз могли бы воспевать реформы в полиции и законопослушание.
Да, джин полной творческой свободы уже вырвался на волю, и теперь даже Саакашвили не сможет его удержать. Бурчуладзе за десять лет успел превратиться из робкого дебютанта, скрывавшегося под псевдонимом Грегор Замза (Франц Кафка, "Превращение"), в знаменитого писателя. В 2003 году он получил первое серьезное признание - государственную премию "Цинандали" за роман "Минеральный джаз". Это произведение потом было переведено на русский язык, чего с грузинскими современниками не случалось 17 лет кряду. Сам Бурчуладзе, кстати, переводил на грузинский Владимира Сорокина, Андрея Битова и даже Федора Достоевского.
В 2005 году по его сценарию "Мать" был снят короткометражный фильм. Три года спустя Бурчуладзе получил премию Бакура Сулакаури за рассказ Passive Attack, который в России рецензенты охарактеризовали как "параноидальную элегию героя, за которым охотится киллер-ниндзя". А его новый роман "ADIBAS" о войне 2008 года, начинающийся с описания орального секса, был признан лучшим среди номинантов премии "Саба".
Бурчуладзе пишет о таких вещах, о которых раньше грузины говорили только шепотом и уж точно не при женщинах. Он вводит в ткань повествования нецензурщину и подробные изложения о чисто физиологических процессах, которые для его героев оказываются едва ли не важнее любых других проблем.
"ADIBAS" на русский пока не переведен. А вот о "Минеральном джазе" и "Растворимом Кафке" российская аудитория уже могла составить представление. Первый охарактеризован автором как "антироман" и напоминает поток сознания, занимательный, словно хорошая музыкальная импровизация. Второй роман знаменит, прежде всего, тем, что вышел в России осенью 2008 года, когда боль августовской трагедии еще не позволяла русским и грузинам запросто общаться. Тем не менее московское издательство Ad Marginem завершило начатый до войны проект и выпустило "Растворимого Кафку". Главный персонаж - писатель - на протяжении всего повествования похрустывает упавшими ресницами своей поклонницы, которую все время распирают кишечные газы, и рассказывает ей занимательные истории. Например, библейский сюжет об обрезавших крайнюю плоть жителях города Шехем, позарившихся на невесток Иакова. "Представь себе место с тремя тысячами мясных кружков на нем", - живописует лирический герой. Объясняется вся эта галиматья просто: жил на свете один почитатель Франца Кафки, который выкопал кости писателя, перемолол их и теперь каждое утро "берет ложку этой пыли, сыпет себе в стакан, добавляет столько же сахару, заливает кипятком, мешает и пьет".
Кроме эпатажа и скандала от грузинского пожирателя праха Кафки ждать больше нечего, и заскорузлые "заслуженные" писатели в Кутаиси знали, с кем идут встречаться. Но и они не святые простецы: добились-таки осуждения литературного баламута на самом высшем уровне.
