- Баграт Шинкуба - это классик абхазской национальной литературы. Его значение для абхазской словесности не переоценить. Это первой величины поэт, который оставил глубокий след, как в поэзии, так и в прозе, - рассказал Чачхалия GeorgiaTimes. - А что касается Венгрии, то его перевод стихотворения Шандора Петёфи «Несбывшаяся надежда» является жемчужиной абхазской поэзии. Его знает вся Абхазия, и поэтому появление бюста Шинкуба в Венгрии - вполне закономерно и заслужено.
Я сам имел большое счастье часто встречаться с классиком. Он был другом моего отца, а потом стал моим покровителем. Я работал над подстрочным переводом его романа «Последний из ушедших». Это исторический роман, который получил широкий резонанс, в том числе и в Венгрии. Его на венгерский язык перевела Ева Харшани. Я имел счастье встречаться и с Евой, и с Багратом вместе, и у нас остались свидетельства нашего общения - аудиозаписи и фотографии пребывания в родном селе поэта Члоу.
Здесь все переплелось: Баграт Шинкуба переводил венгерского классика, и сам был переведен на венгерский язык. Это был один из первых переводов романа. Я помогал, поскольку Ева Харшани, к сожалению, покойная уже, не знала абхазский язык и здесь была нужна моя помощь.
- Вы переводили его стихи на русский?
- Переводил, но в небольшом количестве. Баграт Шинкуба в моей писательской судьбе сыграл главную роль. Это были первые стихи, которые я ребенком заучивал наизусть, плохо зная родной абхазский язык. Дверь в него мне открыли именно стихи Шинкуба. Как-то раз, когда я был еще ребенком, писатели у нас были в гостях, и среди них был Шинкуба. Я из-под стола прочитал почти полностью его маленькую детскую поэму о медвежатах, боясь показаться ему на глаза. Отец, видимо, хотел и мне дать возможность проявить себя, и своего гостя ублажить тем, что маленький ребеночек знает его стихи.
А что касается русских переводов, то у Баграта Васильевича был замечательный русский друг - Константин Симонов. Он перевел на русский язык и роман Шинкубы, и стихотворение, которое я сейчас вам прочитаю. Это тоже стихотворение такого порядка, которое люди знают на память:
Пьют за долгую жизнь мою.
А я словно не понимаю.
Со стаканом в руке стою
И весенний лес вспоминаю
Тянет к небу стволы весна.
Ствол мужает и раздается
И кора для него тесна,
И коре опасть остается.
Если я стану вдруг корой,
Тесной для моего народа,
Пусть он сбросит меня долой,
И растет, как велит природа.
Опаду у его корней,
Стану почвою, перегноем.
Помогу, и смертью своей
Ему возвыситься надо мною.
